Гарри Поттер и Философский Камень - Страница 5

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

— Хагрид, — сказал Дамблдор с облегчением. — Наконец-то. И где же ты взял этот мотоцикл?

— Позаимствовал, профессор Дамблдор, сэр, — ответил гигант, аккуратно слезая с мотоцикла. — Юный Сириус Блэк одолжил мне его. Он у меня, сэр.

— Проблем не возникло?

— Нет, сэр… дом почти разрушен, но я забрал его, прежде чем вокруг начали толпиться магглы. Он уснул, когда мы пролетали над Бристолем.

Дамблдор и профессор МакГонагалл склонились над свёртком. Внутри было едва видно мальчика-младенца, который крепко спал. Под чубчиком совершенно чёрных волос на его лбу виднелся порез любопытной формы: словно вспышка молнии.

— Это то место, куда?.. — прошептала профессор МакГонагалл.

— Да, — сказал Дамблдор. — Этот шрам останется у него навсегда.

— Разве вы не можете с ним ничего сделать, Дамблдор?

— Даже если бы мог, то не стал бы. Шрамы могут быть полезными. У меня самого есть один над левой коленкой в виде превосходной карты лондонского метро. Что ж… дай-ка его, Хагрид… пора заканчивать.

Дамблдор взял Гарри на руки и повернулся к дому Дёрсли.

— Можно мне… попрощаться с ним, сэр? — спросил Хагрид. Он склонил свою огромную лохматую голову над Гарри и наградил его, наверное, весьма колючим поцелуем. Затем неожиданно Хагрид взвыл, словно раненая собака.

— Тихо, — зашипела на него профессор МакГонагалл, — ты разбудишь магглов!

— П-п-простите, — рыдал Хагрид, доставая большой платок в горошек и зарываясь в него лицом. — Но я не могу этого вынести… Лили и Джеймс мертвы… а бедному маленькому Гарри придётся жить с магглами…

— Да, да, это всё очень печально, но возьми себя в руки, Хагрид, иначе нас обнаружат, — прошептала профессор МакГонагалл, осторожно хлопая Хагрида по руке, пока Дамблдор переступал через низкую садовую ограду и подходил к входной двери. Он осторожно опустил Гарри на крыльцо, достал письмо из кармана плаща, положил его в одеяльце Гарри, а затем вернулся к остальным. Целую минуту они стояли втроём и смотрели на маленький свёрток. Плечи Хагрида тряслись, профессор МакГонагалл быстро моргала, а мерцающий огонёк, который обычно сиял в глазах Дамблдора, похоже, погас.

— Что ж, — наконец сказал Дамблдор, — вот и всё. Нам больше незачем здесь оставаться. Мы тоже можем присоединиться к празднованию.

— Да, — сказал Хагрид очень приглушённым голосом, — увезу-ка я лучше этот мотоцикл. Доброй ночи, профессор МакГонагалл… профессор Дамблдор, сэр.

Вытирая слезящиеся глаза рукавом куртки, Хагрид взгромоздился на мотоцикл и завёл мотор. С рёвом он поднялся в воздух и скрылся в ночи.

— Полагаю, мы скоро увидимся, профессор МакГонагалл, — сказал Дамблдор, кивая ей. Профессор МакГонагалл высморкалась в ответ.

Дамблдор развернулся и пошёл обратно вдоль улицы. Он остановился на углу и достал серебряную Выключалку, щёлкнул ей, и двенадцать шариков света поспешили обратно к своим фонарям так быстро, что неожиданно Привит Драйв засияла оранжевым светом, и он мог различить полосатую кошку, которая прошмыгнула за угол на другом конце улицы. А ещё ему был едва виден свёрток на пороге дома номер четыре.

— Удачи, Гарри, — пробормотал он, повернулся на месте и со взмахом плаща исчез.

Лёгкий ветерок взъерошил живые изгороди тихой и аккуратной Привит Драйв, которая была последним местом, где можно было ожидать чего-то необычного. Гарри Поттер перевернулся под одеялом, но не проснулся. Маленькая ручка легла на письмо рядом с ним, и он продолжал спать, не зная, что он особенный, не зная, что он знаменит, не зная, что через несколько часов его разбудит вопль миссис Дёрсли, когда она откроет входную дверь, чтобы выставить бутылки из-под молока, и что следующие несколько недель его будет толкать и щипать его двоюродный брат Дадли… Он не мог знать, что в тот самый момент по всей стране люди, собравшиеся тайно, поднимали бокалы и произносили приглушёнными голосами:

— За Гарри Поттера — Мальчика, который выжил!

Глава вторая. Исчезнувшее стекло

Почти десять лет минуло с тех пор, как, проснувшись, Дёрсли обнаружили на своём крыльце собственного племянника, однако улица Привит Драйв практически не изменилась. Солнце вставало всё над теми же аккуратными садиками и ярко отражалось в медной цифре четыре на парадной двери дома Дёрсли. Оно прокралось в их гостиную, которая оставалась почти такой же, какой была в тот вечер, когда мистер Дёрсли увидел тот роковой репортаж о совах. И лишь фотографии на каминной полке позволяли увидеть, сколько времени прошло на самом деле. Десять лет назад здесь было множество снимков кого-то, очень напоминавшего огромный розовый надувной мяч в разноцветных детских чепчиках, но Дадли Дёрсли уже вырос, и теперь на фото был изображён крупный светловолосый мальчик, впервые севший на велосипед, катающийся на ярмарочной карусели, играющий в компьютерную игру с отцом, обнимаемый и целуемый своей матерью. В комнате не было ни единого признака того, что в доме живёт ещё один мальчик.

Несмотря на это, Гарри всё ещё жил здесь и в настоящий момент спал. Впрочем, спать ему оставалось совсем недолго. Тётя Петуния уже проснулась, и её резкий голос стал первым звуком наступающего дня.

— Вставай! Поднимайся! Сейчас же!

Гарри вздрогнул и проснулся. Тётя снова забарабанила в дверь.

— Вставай! — пронзительно крикнула она. Гарри услышал, как она направилась в кухню, а затем как сковородку поставили на плиту. Он перевернулся на спину и попытался вспомнить сон, который только что видел. Это был хороший сон. В нём был летающий мотоцикл. У него было странное чувство, словно ему это когда-то уже снилось.